«Наш мир – это мир медицины, и он живой, естественный…»

Амазонский шаманизм – модное веяние в современном западном мире: только ленивый никогда о нем не слышал. Однако из тех, кто слышал, далеко не каждый по-настоящему понимает, что это такое. Начать «работать» лекарем-курандеро можно в любом возрасте, а если человек вырос в шаманской семье и с рождения придерживался специальных диет, то он может стать шаманом уже к 20 годам. Среди курандеро с высоким уровнем профессионализма немало женщин: покойная Норман Пандуро из Икитоса, Мануэла Маува, Лиза Варгас, Селестина Вела из Пукальпы… Именно эта продолжательница древних традиций амазонской «медицины растений» — маэстра Селестина (исп. Maestra Shipibo Celestina Vela Hidalgo) рассказала «УНИ РАО» об особенностях выбранного ею жизненного пути.

Конечно, мне никто не обещал, что будет легко. Но я шел на встречу с маэстрой Селестиной (от лат. Caelestine — «Небесная»), абсолютно уверенный в успехе. Некоторое время назад мы иногда общались и, кажется, были даже на «ты». Маэстра спокойно выходила из привычного образа шаманки, меняя интонации и жесты на более близкое «простому» человеку поведение. На этот раз мне не так повезло. Как оказалось, меньше всего на свете Селестина хотела говорить на тему своего обучения и становления на путь «медицины растений». «Ну что это за вопросы такие? Семья, папа, мама, диеты, обучение, все счастливы… терпеть всего этого не могу!».

Что ж, в этом мы совпали: я тоже «меньше всего на свете» хотел бы, чтобы наш разговор сложился именно так. Поэтому, принимая все вызовы, которые маэстра поначалу демонстрировала мне своим поведением, интонациями и жестами, я потихоньку начал расспрашивать ее о детстве. Я сам слишком давно нахожусь в амазонской «традиции», чтобы так просто взять и позволить пробить в себе энергетическую брешь и сдаться. В конечном итоге, диалог состоялся, и все оказалось не так уж страшно. Скорее — страшно интересно.

Маэстра уселась на край крыльца своей малоки (традиционная хижина, где проводятся целительные церемонии) и всем своим видом показала готовность к искреннему разговору.

«УНИ РАО»: — Начнем с такого вопроса: кто в вас заложил желание обучаться «медицине растений»?

Маэстра Селестина: — Заложил желание? Никто в меня ничего не закладывал, я сама все взяла! Как ты знаешь, мой отец Мелькиадес Вела был «большим доктором». Да и не только он, моя мама хоть и не участвовала в церемониях, но очень хорошо знала каждое растение: при какой хвори какое применять. И все мои дяди и дедушки были шаманами, тогда мы так жили.

Маэстра задумалась на какое-то время, отвела взгляд в сторону, и я заметил, что в ее сознании будто всплыло что-то очень важное…

— Bueno (исп. Хорошо). Мне было 8 лет, когда мой дядя (брат моего отца) закончил свою длительную диету и приехал к нам в деревню. Все старшие родственники в семье, общаясь между собой, говорили, что он стал «мырая» (высшая степень духовного развития в амазонском шаманизме), и теперь во время церемонии за ним приходят чайкуни (человекоподобные существа из других миров), и он растворяется в пространстве, уходя вместе с ними в их миры. Эти разговоры настолько затронули мое сердце, что я решила во чтобы то ни стало это увидеть. И когда мой отец в очередной раз пошел на церемонию, я увязалась за ним. Он долго отбрыкивался, но все-таки я его уговорила, сказав, что буду тихонечко сидеть у него за спиной.

— Так вам удалось увидеть чайкуни?

— Espera, hijo (исп. Подожди, сынок).

Она достала свою трубку, набила табаком и закурила.

— Началась церемония, и через какое-то время все запели каждый свой икаро (священная песня, исполняемая в церемонии). Я ждала, притаившись за спиной моего отца, моему детскому интересу не было предела. В какой-то момент мой дедушка сказал: — Внучка, уходи отсюда, здесь только взрослые. Ты мешаешь нам! — Как он узнал? — подумала я. Ведь я сидела как мышка.
Нечего было делать, я взяла простынку и вышла из малоки, но домой не пошла, а уселась рядышком у москитной сетки. Раньше мы не строили малок, как сейчас, обычно делали только большую круглую крышу, и у каждого шамана была своя огромная москитная сетка, внутри которой и проводили церемонии.

— В 8 лет одна на улице, среди джунглей и кучи комаров и всякой кусачей живности?

— Да, я уселась на пенек рядом, закутавшись в простынку, которую успела стащить, когда выходила. Мне было интересно, поэтому комары в тот момент меня интересовали меньше всего. Я постоянно заглядывала под краешек москитной сетки и в какой-то момент увидела три пары человеческих ног в очень красивой обуви (мы раньше не носили обувь). От них исходил яркий свет, и все вокруг стало переливаться разными цветами.

В этот момент у меня по телу пробежала волна мурашек и выступила испарена, я не мог понять: говорит маэстра правду или просто хочет заинтересовать меня.

— С тех пор я не пропускала ни одной церемонии. Конечно, меня пытались выгнать каждый раз, но мое упорство взяло свое, и постепенно мне стали разрешать тихонько сидеть за спиной у моего отца.

— Значит, с этого времени вы начали свое обучение?

— Нет, первую диету мне дали только тогда, когда мне исполнилось 14 или 15 лет (я уже особо и не помню): так было принято в нашей семье. То есть с того момента прошло почти 50 лет.

Шаманка погрузилась в свои воспоминания и слегка загрустила, поэтому я решил перейти на другие темы.

— Вы заговорили о диете. А как связаны обучение и диета?

— Мы учимся через диету. Это не то, как вы привыкли не есть определенные продукты, чтобы похудеть. Маэстро открывает мир растения для своего ученика, и растение начинает его учить. Но чтобы суметь услышать то, чему тебя учат, нужно находиться в изоляции, ни с кем не разговаривать, кушать только сухую рыбку и маленький платан (вид бананов, по вкусу напоминающий картофель), не есть свинину, не пить алкоголь и прекратить любую сексуальную активность. Диета – это пространство растения, а не пространство людской «грязи».

— То есть диету можно открыть любому человеку, необязательно, чтобы у тебя родители были шаманами, главное — соблюдать правила?

— Не совсем так, самое главное – растение должно хотеть тебя обучать (исп. importante que planta te quiere). А есть у тебя шаманы в семье или нет, не имеет никого значения. Если духи растения тебя «хотят» и ты делаешь все правильно, то сможешь стать доктором-курандеро.

— А ваши дети тоже пошли по этому пути?

— У меня шестеро детей, и только двое из них захотели обучаться. Путь «медицины растений» не для всех: он очень сложный, а порой – даже жестокий в восприятии обычного человека. Ведь мы отказываем себе во многих радостях жизни, начиная от разного рода вкусностей и заканчивая семейным счастьем.

— Простите, маэстра, а что значит — семейным счастьем?

— Очень часто наши супруги и наши дети ведут обычную жизнь, а мы живем другой жизнью. В нашем мире мы избавляем людей от болезней посредством общения с духами растений. Также есть те, кто использует другие части растений, чтобы учиться брухерии (исп. черная магия). И порой вред, который мы убираем, переходит на наших близких, так как сами мы находимся под защитой — нам ничего не страшно, а вот родным, если они не соблюдают диет, может «прилететь». Я так потеряла одного своего ребенка.

И тут маэстра сказала, что хочет спеть икаро. Воспользовавшись моментом, я попросил записать ее песню на видео…

— Маэстра, скажите, вы счастливы?

— Да, я очень счастлива, у меня большая семья, много внуков. У меня есть моя медицина и ее настоящий мир, и я знаю, что помогла многим людям, и буду это делать, пока жива.

— Настоящий мир? То есть мир вокруг – не настоящий?

— Наш мир – это мир медицины, и он живой, естественный. А этот мир вокруг — он не наш, он неправильный, в нем «рисунок искажен».

В этот момент нашей беседы к маэстре пришел пациент, и нам пришлось закончить разговор.